Источник: журнал "Огонек", февраль  1998 годАвтор: Виталий МЕЛИК-КАРАМОВ

Екатерина Гордеева: Я никогда не говорю "нет"

Мы все время выпрашиваем у наших уехавших звезд
их признаний в любви к родным просторам

Необходимое предисловие. Екатерина Гордеева одна из самых знаменитых наших чемпионок в фигурном катании -- и это при том, что в данном виде спорта в России хватает громких имен.
Двукратная олимпийская победительница, в паре с Сергеем Гриньковым (1988 год, Калгари, и 1994-й, Лиллехаммер), Гордеева в роковую минуту 25 ноября 1995 года превратилась из ослепительной звезды в несчастную молодую женщину, когда, буквально на ее руках, скончался прямо на льду во время репетиции ее муж и постоянный партнер Сергей Гриньков. Их дочери Даше, Дане -- как они ее называли, было три года, Сереже -- 28.

К тому времени они уже пять лет жили в Америке. Елена Анатольевна Чайковская, выдающийся отечественный тренер, спустя несколько месяцев сказала мне, что, если бы ребята остались в России, наш спортивный диспансер не проглядел бы аномалий в Сережином сердце. В чем Чайковская, безусловно, права -- это в уверенности в родную спортивную медицину. Думаю, в мире сильнее была только гэдээровская. Но знать бы где упадешь?..
Катя осталась одна, жила далеко, но регулярно приезжала в Москву, правда, без всякой рекламы, без шумных пресс-конференций. Летом 96-го я совершенно случайно столкнулся с ней в Лужниках, где на катке “Кристалл” она каталась рядом с Ильей Куликом под присмотром Татьяны Анатольевны Тарасовой. Тогда мы и договорились о большом телеинтервью. Но буквально накануне нашего вылета из Москвы Катя отказалась от встречи. Что мне стоило ее уговорить -- пропущу, как неинтересную для читателей историю. Гордеева принципиально отказывалась беседовать с российскими журналистами. Нашу встречу в конце концов спасло то, что знакомы мы не один год и она дала мне в свое время слово (второе и победило).
Дело в том, что за месяц до моего отъезда один из молодежных еженедельников опубликовал интервью с когда-то самым знаменитым советским тренером, где тот без всякого смущения (то есть во всем оставаясь советским) заявил, что могила Гринькова стоит заброшенной, а Гордеева на смерти мужа зарабатывает деньги. Что делает нормальный корреспондент? Он сразу спрашивает: “А когда вы были последний раз у той могилы?” Что делает еще и порядочный корреспондент? Он едет и проверяет факт, потому что он обязан предостеречь родное издание от иска о публиковании сведений непроверенных, порочащих и т.д.
Но все это корреспондента не волнует, потому что есть “жареный факт”, а дальше -- трава не расти...
Катя об этом интервью -- ни слова, а я бы газету раздел. Заработал бы на смерти мужа для пятилетней Дани.
Рядом с последним приютом Сережи, парня с замечательной улыбкой, похоронен отец моего друга, известный врач, прошедший войну. Я могу сказать просто: за могилой Сережи ухаживают и ухаживали с первого дня его похорон. Пожалели бы маму Сережи, которая живет в Москве, если Катю жалеть не считают нужным. Вот и вся предыстория.
Не знает Катя нашей жизни. Но зато теперь в курсе, что почти вся пресса на родине -- с различными оттенками желтизны. И нередко не из-за владельцев-издателей, а от воспитания и образования самих журналистов.
Перейдем наконец к разговору с Катей. Первое, что я у нее спросил -- где она живет, где работает? Почти никто из ее поклонников в России толком этого не знает.
-- Я тренируюсь в городочке Симсберри -- это в штате Коннектикут, в двадцати пяти минутах от Хартфорда, центра штата. Нас пригласили сюда с Сережей после Олимпиады в Лиллехаммере, каток еще не был построен до конца, а они хотели его открыть под известные имена. Пригласили и Галину Яковлевну Змиевскую, тренера олимпийских чемпионов Виктора Петренко и Оксаны Баюл, конечно, вместе с Витей и Оксаной. Дворец открыли осенью 94-го, и я считаю, что как тренировочный -- этот каток на высочайшем уровне.
Сейчас мне помогает Галина Яковлевна, с моим одиночным катанием, с моими прыжками, а ставит программы мне по-прежнему Марина Зуева, которая всегда работала с Сережей и со мной. Она живет в Оттаве, у нас там контракт, поэтому то я к ней езжу, то она ко мне. Мы любим друг друга, общаемся, и я ее считаю очень хорошим хореографом.
В Симсберри, в десяти минутах езды от катка, я купила дом: большой, двухэтажный, где мы с Даней живем, а с нами и мои папа и мама. В начале лета их здесь не удержать никакими силами, они рвутся на свою подмосковную дачу. Забирают Дашу и -- до осени.
Я выступаю в шоу, которое называется “Звезды на льду”. Оно считается одним из лучших ледовых шоу в Америке. Его возглавляет знаменитый чемпион Скотт Гамильтон. Мы путешествуем с этим шоу приблизительно четыре месяца в году, даем от шестидесяти до восьмидесяти представлений. В основном по городам Америки, немного в Канаде. У меня контракт с IMG еще с тех времен, когда мы выступали с Сережей. Это было давно. Почти семь лет назад. Уже два года я катаюсь одна, но условия этой компании меня, в общем-то, удовлетворяют.
(IMG -- это одна из трех крупнейших компаний, специализирующихся в области опеки над спортивными звездами. Сотрудники компании занимаются контрактами, гонорарами, условиями работы и еще кучей других дел -- звезда должна только выступать. Чем выше ее контракты, тем больше процент остается компании. -- В. М.-К.)
Кстати, по контракту Гордеева десять дней в году должна общаться с прессой. И там вопросы задают “еще те” (так мне сказала Катя, видя мою сверхосторожность при интервью, в страхе, что оно может прерваться в любую минуту). Но вопросы задают, а не бьют из-за угла. И потом то, что читают друзья и близкие в Москве на русском, наверное, больше задевает Гордееву.
Я спросил, какая у нее сейчас программа. Приходится ограничиваться рассказом Кати, вряд ли какой наш телеканал купит шоу Гамильтона, и уж совсем нереально (пока), чтобы “Звезды на льду” оказались в России.
-- В этом сезоне Марина поставила мне программу, которая очень нравится американцам. Она на мелодию одного из фильмов Чарли Чаплина и называется “Смайл” -- “Улыбка”. Это очень простая песенка, близкая любому человеку: если у тебя есть в жизни сложности, все равно улыбайся. То, что мне нравится самой -- “три прелюда Гершвина” -- это как три разных настроения, и еще один танец на музыку бразильского композитора Вила Лобоса “Бразильские бахианы”. Идея Марины заключалась в том, что душа хочет летать, а человек этого сделать не может.
Жалко, конечно, что в России пропали балеты на льду. Но, конечно, все поднимется, потому что здесь нет ни одного шоу, в котором бы не было русских фигуристов. Не только фигуристов, но и хоккеистов, артистов балета, тренеров -- они все великие профессионалы и все должны найти место в своей стране...
Меня интересовало: долго ли Катя собирается кататься одна? Может быть, имеет смысл устроить нечто похожее на бродвейский спектакль, когда героиня по очереди танцует с партнерами из кордебалета?
-- Ничего нельзя исключить, и я никогда не говорю “нет, я не буду этого делать ни за что”. Я люблю кататься. Мне это доставляет удовольствие, и неважно... нет это еще для меня важно и трудно... с кем выступать... Для меня парное катание -- самая любимая из всех дисциплин фигурного катания. Я смотрю на другие пары, особенно когда они катаются хорошо, мне это так приятно... Но вы, наверное, можете понять мои чувства.
Я уже выходила вместе с Витей Петренко, когда Дисней снимал “Красавицу и Чудовище”. Совсем недавно тоже для съемок мне помогал Алексей Тихонов, мы занимались когда-то в одном клубе, в ЦСКА... все было замечательно.
Поскольку речь идет о документальном кино, я, конечно, спросил о Голливуде. Тем более в Америке популярность Гордеевой давняя и большая. В свое время мне рассказывал Каспаров такую историю. Рейган в 88-м, во время своего визита в СССР, устроил в Спассо-Хаузе в Москве прием для перестроечной элиты и знаменитостей. И первое, что спросил американский президент, когда вошел в зал: “А где Катя?” Но вопрос о кино почему-то Гордеевой не понравился.
-- Никаких конкретных предложений мне не делали. Мои агенты мне говорили, что возникло желание снять фильм о нашей паре, когда умер Сережа. Но я с самого начала эти обсуждения прекратила, потому что считаю подобное невозможным.
В гостиной в большом кресле сидела маленькая, совершенно белобрысая Даша и внимательно вышивала крестом. “Нам в школе задали”, -- гордо сказала Даша и сразу заулыбалась. Она оказалась такой же улыбчивой, как и ее папа. И такой же открытой и общительной. Я высказал предположение, что выросшая у катка Даша волей-неволей, но тоже должна быть фигуристкой.
Я опускаю здесь рассказ о той поддержке, которую испытала Катя в Америке после смерти Сережи. О тысячах писем, о сотнях игрушек для Даши. Потом, словно спохватившись, Катя сказала, что и на родине ее поддерживали друзья, родные. “Я знаю, что я люблю Россию, -- сказала Катя, -- там мои родные, там половина моей жизни. Я знаю, что и там меня любят, но меня это не очень сильно волнует...”
Мы все время выпрашиваем у наших уехавших звезд их признаний в любви к родным просторам, а еще лучше, чтобы они сказали, что собираются (не важно когда) обратно. В свое время, когда с этим вопросом Фетисова достал бойкий корреспондент, он резонно заметил: “А если бы я из Курска переехал в Москву, вы бы у меня спрашивали -- когда я вернусь домой?”
Гордеевой в отличие от многих не надо клясться в любви к Отчизне. Достаточно того, что она здесь родилась. Для всего мира Катя -- русская, и она несколько отличается от тысяч разнообразных “русских”, гуляющих по всему свету.
Но вернемся к моему вопросу о Даше.
-- Я бы не сказала, что Даша с первых лет своей жизни все время проводила на катке. Благодаря тому, что у меня мама и папа ушли на пенсию (Елена работала в ТАССе, Александр танцевал в ансамбле имени Александрова), они взяли на себя заботы о внучке. Когда мы с Сережей уезжали на турниры или выступления, Даша оставалась с моими родителями. Но коньки она попросила нас купить, когда ей не было и двух.
Я считаю, что ребенок должен расти в нормальных условиях, и если есть возможность, чтобы Даша оставалась дома, ее надо использовать. Ребенок должен развиваться не в автобусе или самолете.
Даня просит покататься только тогда, когда видит лед. То есть она не думает об этом с утра до вечера.
Сейчас она раз в неделю ходит на занятия, у нее есть тренер. Особенно ей нравится, когда кто-нибудь из подружек приходит вместе с ней, потому что она очень контактный ребенок. Но со мной она заниматься никогда не сможет, она не будет меня слушаться. Но и я не хочу ее тренировать, поэтому не могу сказать -- будет она фигуристкой или нет?
С порога своего дома Катя подробно объяснила нам дорогу обратно на хайвей. От Симсберри до Нью-Йорка “линкольн” моего товарища по Московскому архитектурному институту, а ныне работника “лимузин-сервиса” в самом сумасшедшем городе мира, долетел за пару часов.
Это было 25 декабря. Кристмасдей -- день после Рождества. День, когда приглашают в гости близких друзей. Праздник. Хайвей поэтому был пустынен. Всю обратную дорогу мы молчали. Судьба, давшая этой девочке так много, и рок, столь безжалостно ее наказавший, слишком впечатляли. Наверное, каждый из нас думал о своем счастье и о своем горе, которые всегда идут рядом.

Гордеева и Гриньков: Путешествие в Ледовое Королевство
www.gordeeva.ru